Роман Минин: «Шахтерский фольклор»

Роман Минин родился 10 июня 1981 г. в городе Димитрове Донецкой области.

В 1998 – 2002 гг. учился в Харьковском художественном училище, в 2002 – 2008 гг. — в Харьковской художественной академии на кафедре монументальной живописи. Участник многих неформальных выставок и рок-концертов в г. Харькове. С 2009 г. — Член союза художников Украины.

На этой выставке представлена серия картин под названием «Шахтёрский фольклор». Я не ставил перед собой задачу выставить на посмешище коллекцию пошлых шахтёрских анекдотов или поведать зрителю о тяготах шахтёрского труда в реалистичной манере письма, с узнаваемой деталировкой механизмов. Как бы не хотел шахтёр прийти на выставку и узнать в груде нарисованного металла ту или иную модель комбайна, ещё раз посмеяться над анекдотом, знакомым с детства, в моих картинах он этого не увидит.

Вместо этого я предлагаю ему глубже посмотреть на свою жизнь, серьёзнее задуматься над своей судьбой. Я надеюсь, что в моих работах он узнает то настоящее чувство или предчувствие, тот страх или непонятную силу, веру в Бога, которая и является основной темой моих произведений. То, о чём даже на пьяную голову не всегда дерзают заговорить бывалые шахтёры, о душе, которая просит не анекдотов и частушек, а искренней доброты и уважения, надежды на осмысленность прожитых дней.

Смысл жизни… эту логическую нить вьют теперь по-новому, в игольчатое ушко уже не проходит. При коммунизме был стимул работать, ощущалась важность общего вклада в строение государства, уважение к труду. Потом всё духовное и географическое пространство нашей родины было продано в рабство корпораций, раздроблено, унижено до такой степени, что приходится, оправдываясь, исправлять историю. Это не могло не отразиться на душах народа, который потерял всякий стимул работать, жить и дарить жизнь другим. Новый стимул, который нам пытаются навязать, это «красивая жизнь», богатство, но, естественно, этот нездоровый стимул подействовал на ту часть людей, которые об этом мечтали. То, что о богатстве мечтают все — ложь, это не правда, я уверен, что наш народ трезв и умён, а умный человек никогда не скажет, что счастье в деньгах. И веру в «это счастье» нам навязывают уже около 20 лет. Молодыё шахтёры считают труд «за лоховство», им «впадлу» напрягаться, и при малейшей возможности прямо под землёй, на рабочем месте они забываются, согревая в руках мобильный телефон, как последнюю искорку, из которой можно раздуть тепло своего счастья, а окружающая реальность — лишь враждебная среда, которая толкает их на такие унижения, как труд. Что можно раздуть из этой искорки, которую контролируют не твои руки? Что можно ожидать от жизни, которой управляет желание разбогатеть? И чем больше это желание, тем больше находится вариантов быстрого обогащения, а этому поиску подыгрывают голливуды, болливуды, реклама играет с нашим сознанием, как шулер с наперстками. Как в этой суете думать о душе, и какое из наших желаний не задействовано рекламой, чтобы желать чего­то большего, думать о вечном? По каким тарифам в следующем году платить за свет в конце тоннеля и за газ в аду?

Герои моих картин это люди, призвание, профессия и судьба которых быть шахтёром, их работа аллегорично напоминает о поиске истины как глубоко под землёй, так и в глубине своего сердца. Не осознавая сами того, они добывают вечные ценности.

Смирение это один из главных подвигов героев моих картин. Это глубоко христианское чувство осознания своего предназначения, своего места в этой жизни передаётся из поколения в поколение. Как бы не давила на них земля, как не обманывало корыстное правительство, сколько бы не стравливали их друг с другом, — смирение удерживает их от страшного греха. И зря мудрецы у власти считают эту беззащитность своей заслугой. Водкой и телевизором не удушить правду.

И когда я показываю свои картины родным и близким в своём шахтёрском крае, то, конечно, они говорят, что лучше бы я баб голых рисовал, а то даже не знаю, как скребковый конвейер выглядит. Конечно, я знаю, как он выглядит, просто в другой части земли он выглядит иначе, а пройдёт десяток лет, и машины видоизменятся, вот только суть не изменится, и в вечности она останется такой, какой я её изображу. Создание архетипа — вот пластическая сверхзадача художника, которую я перед собой поставил.

Я создаю произведения со свойственным моему народу пластическим косноязычием, примитивным и мощным высказыванием, с простотой, которая и есть формула вечности для произведений искусства. Мои картины являются также эскизами монументальных росписей, декоративных панно, сделанных современными материалами, или витражами. Они стремятся жить в пространстве, среди людей, украшать и обогащать их окружающий мир вечными символами постижения любви и красоты, пусть и в такой редкой форме, как изображения шахтёров. Подобные произведения искусства необходимы в наше время, для самоидентификации и увековечивания вектора духовного развития для будущих поколений.

С чего началась моя работа над темой «Быть Шахтёром», из которой вышла серия работ «Шахтёрский фольклор», представленная на выставке «В забой или в запой?» В 2004 году, когда у нас стал преподавать профессор В.Н.Гонтаров. Он и открыл во мне способность создавать архетипы шахтёров. За время обучения я создал два полноценных проекта монументально-декоративного оформления интерьеров. Витражи с искусственным освещением в фойе административного корпуса шахты «Красноармейская Западная» и оформление интерьера в технике «сграффито» в интерьере спроектированного мною мемориального комплекса, посвященного погибшим шахтёрам. Эти проекты пока не реализованы, но придёт такое время, когда я смогу воплотить их в жизнь.

Образы «моих» шахтёров рождаются для утверждения глубины христианской мысли и поиска истины в тяготах опасной профессии, для успокоения души уставшего шахтёра, и поддержании в нём веры в Бога, как единственное утешение в его героической жизни.

Придумывая эти образы, я старался не думать, вызывая их из глубины своего сердца, пластически дорабатывал и соединял в композицию. Чтобы добиться простоты, непостижимой уму, думать не нужно, нужно «работать сердцем». Эстетическими вдохновителями были книжные миниатюры, древнерусская иконопись, искусство Византии, народно-прикладное искусство. Используя такой набор пластических приоритетов, я поставил перед собой цель создать такое искусство, которое наш народ сможет назвать родным, заставить любого задержать взгляд и, тем самым, остановить время.

«Комтемполари арт»

Мы живём во время глобализации искусства. Во всём мире работают мощные машины популяризации модных тенденций, с конкретными столицами «актуального продукта», с Героями, на которых нужно равняться, с рецептами и хорошо проверенными формулами, по которым клепаются «шедевры». Кстати говоря, задача создать шедевр не стоит, это совсем не обязательно, достаточно набора артефактов. Арт­бизнес — это все-таки бизнес, с конкретными законами рынка. Один из законов говорит о том, что нет смысла производить высококачественный продукт, т. к. он будет служить долго и его не захотят менять на новый «более усовершенствованный».

Осмелюсь предположить, что артбизнес является частью политики глобализации, явным признаком этого являются лозунги, которые выкрикиваются поочерёдно на тех или иных выставках: «ИСКУССТВО ВНЕ ПОЛИТИКИ», «МЫ ЗА РАЗНООБРАЗИЕ МЫШЛЕНИЙ», «ИСКУССТВО ПРОТИВ ДЕНЕГ» и т. д. Значит, всё ровным счётом наоборот, это понятно даже на уровне бытовой психологии. Честному человеку нет смысла выходить на улицу и орать, что он не вор и что никогда воровать даже не собирался. Поэтому, меньше разговоров, а больше дел, — иначе создадут такой «шедевр», что без лекции о том, что это творение выражает, не обойтись. Ну, конечно, они будут тыкать нас носом в нашу «необразованность». Да и, слава Богу! Я не вижу разницы, между изучением марксизма и изучением философии современного искусства. Что одно, что другое — реклама нового строя, новой религии, прославляющей «триумф свободных мастеров над земными царями». Я так чувствую, во всяком случае. Возможно, я тоже не образован настолько, чтобы понять смысл пошлых, эпатажных акций, которые создаются образованнейшими людьми, они даже в Европе учились. Ну, а для тех, кто не может добраться за бугор, создаются новые, западные институции, которые существенно интереснее наших, классических.

Классические институты, или их можно назвать ремесленные, выпускают профессионалов, которые в основном заняты оформлением особняков и расписыванием потолков. Конечно, а как изволите выживать? Ведь приложены все усилия для того, чтобы девальвировать художника как профессию. Умение рисовать уже, мягко говоря, не в моде. Любой талант, который Бог дарит человеку, талант играть красиво музыку, играть словами, быть поэтом, играть красками на плоскости пластично и виртуозно, удивлять мир красотой композиций, это всё «вчерашний день». Удивлять можно только брутально и пошло, а играть… пусть футболисты играют, а современный художник выше всего на свете, он не играет. Современное искусство вообще и акционизм в частности уничтожают само понятие «зритель». Зритель используется, как участник акции. Лично у меня такого рода искусство играет на нервах, и мне кажется, что это его основная задача.

Получается, что нет талантов в посёлке Новоэкономическом, что в донецких степях. А таланты рождаются на фабриках «комтемполари арта», филиалы которых открываются в столицах республик всего постсоветского пространства.

Именно «комтемполари», потому что его делают те, кто носит «абибас», во всех смыслах этого слова. Эта шутка над актуальным искусством возможно, будет расценена как попытка кусать кормящую руку? Ха!

Я от «них» не получил ни копейки, как сказал один таможенник из известного фильма: — «Мне за державу обидно». Я тоже чувствую себя «таможенником», когда пропускаю через себя этот мир. Талант «играть в красоту» — это проклятие периферии, а талант «играть на нервах» — привилегия «продвинутых» столичных ребят. Возможно, что кому-то из читателей этой статьи покажется, что у меня комплекс провинциала. Да. И это прекрасно, потому что там и есть правда, в моём Димитрове живёт истина. Она начинается во всех забытых городах и посёлках и заканчивается в столице.

Я, как человек религиозный, так объясняю для себя парадокс современного искусства. В одной легенде говорится, что сатана был любимым ангелом Бога, который отвечал за искусство. Поведёт рукой — и узоры необыкновенной красоты переплетают небо, лишь откроет рот — песнопения неслыханной гармонии заполняли всё пространство. Но возомнил себя сатана творцом равным Богу, и был проклят и свергнут. И настолько возненавидел сатана своего создателя и все дары его, что проклял всё, что дал ему отец. Он хочет высмеять бесценные таланты, которые Бог дарит людям, пытается сделать так, чтобы сами люди их прокляли и отвергли. А в наше время ему удаётся действовать без всяких ограничений со стороны людской воли. И разве это не то, что мы видим сегодня? Талант художника — ничто по сравнению с наглостью и богохульством, к которому ведёт желание прославиться, жажда власти над умами людей и их деньгами. Раньше люди стремились попасть в рай, а теперь в историю. И история стала товаром. У истории есть своя цена, как на рынке человеческих страстей, так и в бизнесе. А бизнес является единственной политикой нашего времени.

Продолжая тему приоритетов в современном искусстве необходимо обратить внимание на последствия концептуализма. Концептуальную практику повторить просто. Теперь философы пытаются быть художниками, кураторами. Неужели нельзя было называться по-другому, не художниками, а артистами или философами пластических визуализаций. Кодекс современного искусства гласит, что художником может стать каждый, кто почувствовал в себе потребность к самовыражению. Возможно, есть смысл познакомиться со всеми дворниками, попросить их подписаться на мётлах, выкупить у каждого по метле и стать коллекционером? А, что? Каждый дворник уже художник: и кто вдруг захочет стать известным, придёт к известному галеристу и скажет, что вчера подметал бульвар, а там кто-то журнал про комтемполари арт выкинул, прочёл и захотел быть как Хёрст. А шо? Отличная идея, продвинутый галерист оценит, назначит его на должность модного концептуального художника, заработает на его «не коммерческом» искусстве денег и всем хорошо. Хорошо тому, кто денег на этом срубил, хорошо, что глупые миллионеры довольны тем, что купили метлу за миллион. Хорошо, хорошо! — торжествует истина. А король то голый!

К чему приведёт такой либеральный период арт-ворлда? Каждый человек, который взял в руки видео камеру, снимает видео, занимается перформансами, может жить бедно, но социально оправданно. Никто не требует доказательств, что ты художник. Это раньше мог Хармс писать: «Я художник. Входит рабочий: ты не художник, ты говно. Художник падает, его выносят». Сейчас никто не падает, и никого не выносят. А мнения окружающих просто не нужны. Нужны цены на арт-аукционах.

У нас ещё ценно умение рисовать, ценна традиция, но когда она становится самоцелью, искусство протухает. Точно так же, когда художник учится концепту, он клонирует концептуальность, но у него нет материала, который надо концептуализировать. Не все молодые художники умеют смотреть на своё творчество со стороны. Ведь молодое не значит новое, но многие уверены, что они в авангарде культурного движения, и то, что они делают, новое. Возможно, это так, но только для того региона, где они обитают. Как в народе говорят «первый парень на деревне». Когда у меня было увлечение рисованием символами в мобильном телефоне, я сделал выставку этих работ, пресса писала, что я первооткрыватель этого жанра, но ведь это не так. «Пиксель арт» появился в 80-х, но можно сказать что «Черный квадрат» Малевича — это тоже пиксель арт. Я хочу сказать, что если бы я старался изобрести что-то новое, то отрёкся от своего занятия, не начав. Но я делал это играя, в удовольствие, и получились хорошие картинки, остроумные в своём роде, т. к. создать портрет президента нашей страны, используя десяток текстовых знаков, а потом послать его по СМС — это остроумно.

Я считаю себя современным художником, так как ещё не умер и имею право на собственное мнение, а то, что моё искусство вне мейнстрима, так это круто. Идти против течения всегда было признаком предмета живой природы.

«Кризис мы переживём, шахтёры закалённые.
Стерпим мы любые муки, смыслом наделённые»

Условия, когда все имеют то, что хотят, не самые подходящие для формирования художественной среды. Гораздо интереснее наблюдать, как люди борются со своим временем и находят варианты решения вопроса: как быть художником в сложившихся условиях? Есть много негативных факторов, но именно поэтому сегодня у художника есть возможность формировать что-то своими руками, а не встраиваться в готовый контекст.

Все смотрят на то, что происходит на западе, пренебрегая нашей историей искусств, да и не только нашей, а историей в принципе. Все хотят творить посредством «знающего незнания» — интуиции. Верность своей интуиции крайне важна, но интуитивно можно и велосипед изобрести, это обманчивое чувство, духовный опыт тоже бывает ошибочным, поэтому историю «происхождения искусства» нужно знать.

В мире, где все великие мертвы, остались только гуру политики «вестсайда». У меня давно возникло желание, а благодаря этой выставке и возможность затронуть серьёзную тему, возможно, в наивном стиле высказывания, но отступать некуда, позади… комтемполари арт. Впереди — объекты для росписей. Тему менять не собираюсь, пока не чувствую удовлетворения от сделанного и отчаяния перед непокоримой стеной инфантильности, инертности и …конечно политики. Судьба великого, на мой взгляд, художника Диего Риверы — это пример, как политика может использовать художника и за ненадобностью уничтожить. Тема моих картин социальна, поэтому политична. Случай с демонтированием выставки в Донецке (серия работ Романа Минина «Шахтерский фольклор» вызвала бурю негодования со стороны донецких чиновников, уличивших автора в «глумлении над священным образом шахтера», что и привело к тому, что выставка в «Белом доме» была закрыта, так и не открывшись — Pt) яркий тому пример. Я предлагаю зрителю задуматься о том, что если он «Не Божий раб, то значит раб греха», «скучно в доме, если в доме ни креста, ни ножа», как пел Гребенщиков, и это верно, а от себя добавлю, что повальное большинство людей просто «духовные бомжи». Верить необходимо, хотя бы доверять. Особенно «в окопах под огнём». Духовная почва у нашего народа, как чернозём, что ни кинь, всё прорастёт. Вот и накидали нам такого, что теперь по подъездам ходят и библией «угрожают». Мне кажется, что некоторые представители протестантских конфессий и сект, только отвращают своими действиями народ от желания прислушаться к своей душе, которая напугана «святым безумием».

Но, как бы ни бесновалась власть, и как бы ни старались заменить религиозное чувство на патриотическое или азартное, футбольной командой душу не согреть. А конец света настанет для всех. У нас сейчас слишком много средств, чтобы это забыть. И если посмотреть на нашу жизнь со стороны, то трудно не заметить масштабы голливудов, болливудов и прочих фабрик и заводов по выпуску дорогой «спецпродукции». Значит это не зря, не зря мир так много даёт нам взамен, значит есть в людях, что-то такое, что дороже всех денег на свете. Душа. Не успокаивайте её у «домашнего очага с голубым экраном», не забывайте, что пульт дистанционного управления не в ваших руках.

Мне кажется, что в девяностых было что-то светлое, например отключение света. Когда никто не «втыкал» в телик, а освобождалось время подумать о жизни, был шанс услышать подсказки свыше, поговорить с семьёй, вспомнить прошлое. Этого мне не хватает сейчас, и я в душе радуюсь, когда вдруг происходит отключение света, зажигается свеча, и нет Интернета, модного кино и музыки, нет ничего, кроме того, то внутри, что боится темноты. Так что, пусть власти делают с нашей экономикой, что хотят, пусть отбирают хлеб, отключают свет, нам это только на пользу, только не нужно натравливать брата на брата. Смирение — подвиг, который совершают шахтёры, сами того не зная. И в девяностых и сейчас. «Кризис мы переживём, шахтёры закалённые. Стерпим мы любые муки, смыслом наделённые».

О стритарте

Иногда я выхожу на улицу и рисую на стенах города не только, чтобы получить профессиональное удовольствие, а ещё и обратить внимание случайного зрителя на акт искусства, которое само идёт к нему навстречу. Лишённое галерей и стоимости, оно живёт своей жизнью в пространстве большого города, привлекая внимание прохожих, у которых тут же появляется желание посетить выставку в неожиданном месте.

Хладнокровное подавление творческого потенциала практиковалось на протяжении десятилетий. Его осуществляли разными средствами, в том числе и посредством агрессивной, равносторонней архитектуры, в которой молодым людям приходится проводить самые важные годы своей жизни. Дети намного меньше, нежели взрослые, способны защитить себя от заранее спланированной, уничтожающей жизнь и душу среды обитания.

В городской среде, украшенной росписями, скульптурами, или другими художественными объектами современного искусства молодые люди будут жить в процессе непрерывного, живого, позитивного контакта с красотой и творчеством. Это наложит отпечаток на всю их жизнь, и годы детства, проведённые в этом городе, навсегда запечалятся в их памяти, как нечто прекрасное, что позитивно повлияет на их жизнь. Они расскажут другим людям о том, что прекрасного и положительного им удалось испытать, и таким образом донесут это в мир. Люди станут творчески свободными — их не будет порабощать реклама и ложные идеалы. Приложив собственное творчество, мы создадим новую урбанистическую гармонию, основанную на вечных моральных и духовных ценностях.

Власть! Поставь художника у стенки, пусть рисует! Пусть запечатлит для потомков вас, наше время, украсит красками двор, улицу, жизнь. Десятки талантливых художников-монументалистов, из «харьковской школы», других, самородков с баллончиками аэрозольной краски, которые бывают сильнее и смелее классиков в манере исполнения и желании быть художником. Все достойны иметь возможность работать.

Почему в списках профессий Украины не числится профессия «художник-монументалист», зачем тогда государство содержит нас и выдаёт нам дипломы? Где нам работать? Украдкой на заброшенных фабриках, тёмных дворах, под покровом ночи, чтобы не избил патруль милиции? Власти каждого областного центра должны выделить хотя бы одну стену для легального стритарта. Иначе профессионалам негде выплеснуть эмоции после кропотливого вырисовывания путти на потолках роскошных вилл, чтобы заработать деньги, а начинающим монументалистам негде практиковаться.

Даёшь фресковое движение!

Харьковский меценат А.А.Петровский выделил часть завода «Харьковэнэргоремонт» для художников. Там уже второй год находится моя мастерская, и с недавнего времени в свои мастерские частично переехала «Школа В.Н.Гонтарова»: такие художники, как Кость Аленинский, Нина Мурашкина, Татьяна Иванова, Сергей Харлашин, а также Марина Бекетова, Роман Борозенцев и другие малоизвестные, но талантливые единомышленники. Вместе мы образуем «синдикат» художников, скульпторов и графиков, которые занимаются пластическим искусством.

Искусство не всегда следует логике постоянного обновления. После десятилетий гонений на «формализм» интерес к современным эстетическим формам возвращается. Наша цель — возродить монументально-декоративное искусство в лучших традициях византийской школы и народного декоративного искусства.

Процесс, когда художники обживают бедные кварталы, заброшенные фабрики, открывают в них галереи, кафе, клубы, получил название «джентрификации» (gentrification). Как правило, через год-другой, после того, как место приобретает популярность, в богемный район перебираются «белые воротнички», а на месте галерей обосновываются банки и офисы.

Именно по такому принципу раскрутили ньюйоркский Сохо и лондонский Челси. А один из самых влиятельных в арт-мире людей Самуэль Келлер прикупил несколько гектаров афроамериканских кварталов в Майами и запустил туда несколько десятков модных дизайнерских бюро и галерей. А чтобы весь этот художественно-дизайнерский рай не загнулся, основал по соседству филиал знаменитой ярмарки Арт­Базель — Art Besel Miami. Там, где регулярно были перестрелки между сутенёрами и драг-дилерами, теперь не прочь поселиться местные миллионеры.

Возможно, арт-конверсия и есть тот самый выход, который может устроить всех. В запущенных в плане развития искусства восточных областях Украины, где процветает уголовная романтика, возможно за несколько лет изменить ситуацию. Устраивать фестивали уличного искусства, приобщать людей к прекрасному, открыть школы искусств и расписывать здания. Тогда можно преодолеть общую депрессию, от которой спиваются и стар и млад. Если, конечно, подобная ситуация не спровоцирована властями в своих целях. Если так, тогда не удивительно, почему в Донецке нет ни одной галереи современного искусства. А в Киеве их можно на пальцах одной руки сосчитать.

Над содержанием этой газеты я работал, как шахтёр «Дейта майнинга». Сейчас работаю над медийным проектом на тему шахтёрского труда, который так и назову — «Data Mining». Подробности проекта описывать не буду, объясню, что это такое:

Интеллектуальный анализ данных (англ. Data Mining) — выявление скрытых закономерностей или взаимосвязей между переменными в больших массивах необработанных данных. Подразделяется на задачи классификации, моделирования и прогнозирования и другие. Термин «Data Mining» введен Григорием Пятецким-Шапиро в 1989 году.

Английский термин «Data Mining» не имеет однозначного перевода на русский язык (добыча данных, вскрытие данных, информационная проходка, извлечение данных/информации) поэтому, в большинстве случаев используется в оригинале.

Информацию к размышлению нарыл из собственных воспоминаний с 1981 по 1997, проведенных в г. Димитров, Донецкой области. С 1997 по 2008 учёба в Художественном училище, затем в Харьковской академии дизайна и искусств, на кафедре монументальной живописи. В настоящее время живу и работаю в Харькове. Цитаты брал из отличных московских журналов про современное искусство «ДИ» и «ART BEST SELLER».

Информация в этой «газете» является размышлениями автора о современном искусстве, не несёт политических лозунгов и призывов. Текст написан, как обращение к читателю с просьбой задуматься о том, как сделать что либо хорошее в жизни для себя и своего народа.

ЖЛОБ. ЖЛОБСТВО. ЖЛОБИЗМ