имена ДОНБАССА: творчество

Конечно, ничто не может заткнуть за пояс капитализм в плане прагматичности. Однако против настоящего фундаментализма, когда человек под угрозой плахи все едино жаждет садануть кувалдой по «однорукому бандиту», он все-таки жидковат. Ну кто правда пойдет умирать за какие-то сверхприбыли, тем паче не свои? За идею, пусть и упрощенно примитивную, может, и да, а вот за чужой, однозначно неправедно нажитый кошель, как-то не сильно. Естественно, охрана за денежки готова вообще-то потягаться. Ведь в теоретическом плане, что там та пацанва с битами? Имея заряженный пистоль, получится разогнать играючи. Однако на практике все не так. Перво-наперво, опять же прагматика. Если в этом конкретном «игральном салоне» сегодня начнут пулять даже в потолок, то два-три денька, а то и неделю, никто из клиентов туда особо не сунется. Была охота получить пулю ни за что ни про что, просто в результате появления не в том месте и не в то время. Ну а ежели кого стрельнут, тем более в суете отражения атаки, совсем не того, кто напал, то тут вообще проблемы. Легче уж загодя закрыть точку, издержки будут меньше, чем откуп от судей да адвокатов. Понятное дело, лучше бы пули летели исключительно в цель. Однако настоящие охранники-профи требуют такой оплаты, что очередь к «игровому домику» должна быть с километр, причем не только из малоденежных Буратин, а из сплошных Карабасов, жаждущих спустить накопленный капиталец именно здесь и сейчас. Так что если и сидит кто-либо с пистолетом, то из тех, кто представляет его действие более по киношкам, и до самого конца не сильно ясно, не оглохнет ли он сам после первого выстрела. А то, может, когда на него полезут с битой, с испугу будет жать в застопоренный курок с силой разгоняющегося паровоза, а о не снятом предохраните сообразит уже не мозг в целом, а отдельные части, когда бестолковая тыква черепа разлетится по округе. Тогда уж лучше сразу руки кверху, лицом к стене, и «вы, ребятки, что хотите делайте, а я тут совершенно ни при чем, просто так прогуливался».

«Он ждал двадцать тысяч лет и наконец-то дождался». Примерно так говорится в одном старинном «ужастике», Здесь были не столь археологические сроки, но зато время измерялось с точностью до секунд. Правда, атомный хронометр в деле не использовался, так что рассогласование с принятым часовым поясом достигло девяноста пяти секунд. Но что с того? Счет этих единиц перевалил уже за второй миллион, и такое отклонение имело весьма малое значение, если вообще имело. Ведь этот маленький секрет с отставанием часов относился к так называемым «скрытым знаниям». А о них, понятное дело, не знал никто и нигде, и весьма вероятно, не должен был узнать никогда. В принципе и общая драматичность событийного фона тоже относилась к области «скрытых знаний», по типу ежедневно и ежесекундно происходящих где-то под полом молчаливых трагедий, в поедании большими насекомыми маленьких или же наоборот. Если заснять это на цветастую пленку и просмотреть в замедлении, да в увеличенном ракурсе – холодок пройдет по венам, а затылочные волосы шевельнутся. Но пристальный взгляд в скрытые области происходит нечасто. В данном, конкретном, случае он тоже не имел места. Тем не менее косвенные последствия могли вполне с закономерной логикой сказаться на процессах во внешнем мире. Что с того, если этот мир не имел возможности пронаблюдать подробности и догадаться об истинной сути свершившегося? Трагизм последствий неизбежно приводил его к основанию лабиринта весьма правдоподобных и даже совсем невероятных гипотез о причинах случившегося. Ни один этаж сей теоретической постройки не соприкасался с правдой. Слишком нестандартной она являлась. Для среза такого предположения не использовалась даже бритва «Оккама»: нельзя срезать то, что невозможно представить.

Конечно, ничто не может заткнуть за пояс капитализм в плане прагматичности. Однако против настоящего фундаментализма, когда человек под угрозой плахи все едино жаждет садануть кувалдой по «однорукому бандиту», он все-таки жидковат. Ну кто правда пойдет умирать за какие-то сверхприбыли, тем паче не свои? За идею, пусть и упрощенно примитивную, может, и да, а вот за чужой, однозначно неправедно нажитый кошель, как-то не сильно. Естественно, охрана за денежки готова вообще-то потягаться. Ведь в теоретическом плане, что там та пацанва с битами? Имея заряженный пистоль, получится разогнать играючи. Однако на практике все не так. Перво-наперво, опять же прагматика. Если в этом конкретном «игральном салоне» сегодня начнут пулять даже в потолок, то два-три денька, а то и неделю, никто из клиентов туда особо не сунется. Была охота получить пулю ни за что ни про что, просто в результате появления не в том месте и не в то время. Ну а ежели кого стрельнут, тем более в суете отражения атаки, совсем не того, кто напал, то тут вообще проблемы. Легче уж загодя закрыть точку, издержки будут меньше, чем откуп от судей да адвокатов. Понятное дело, лучше бы пули летели исключительно в цель. Однако настоящие охранники-профи требуют такой оплаты, что очередь к «игровому домику» должна быть с километр, причем не только из малоденежных Буратин, а из сплошных Карабасов, жаждущих спустить накопленный капиталец именно здесь и сейчас. Так что если и сидит кто-либо с пистолетом, то из тех, кто представляет его действие более по киношкам, и до самого конца не сильно ясно, не оглохнет ли он сам после первого выстрела. А то, может, когда на него полезут с битой, с испугу будет жать в застопоренный курок с силой разгоняющегося паровоза, а о не снятом предохраните сообразит уже не мозг в целом, а отдельные части, когда бестолковая тыква черепа разлетится по округе. Тогда уж лучше сразу руки кверху, лицом к стене, и «вы, ребятки, что хотите делайте, а я тут совершенно ни при чем, просто так прогуливался».

Если бы кто рассказал, может, и не поверил бы. Мы в геометрическом центре самой передовой страны мира, и что же? Где урбанизация, заводы-гиганты и взмывающие ввысь небоскребные обелиски? Вокруг пустыня, то есть не пустыня, конечно, а девственные леса. Что еще невероятнее. Естественно, с джунглями Африки или даже Панамы не сравнить. Но все-таки ощущение заповедника не проходит. И, может быть, оно, кстати, и настораживает. Ведь в любом заповеднике ты можешь совершенно внезапно нос к носу столкнуться с лесником. А кто знает загодя, какие у него повадки и пристрастия? Но деревья очень даже к месту. Они подстраховывают нас сверху, накрывают пологом листвы. Это очень кстати, несмотря на то что «панцири» включены в режим мимикрии. Так что бредем, переливаясь переменными цветами, вроде как листва. Если смотреть на идущего впереди товарища внимательно, без защитного стекла, что вообще-то не рекомендуется, то возникает нечто вроде легкого головокружения – мозг никак не может нащупать нужную перспективу. Рассказывают, что когда в двадцатом веке американцы посылали первых астронавтов на Луну, некоторые психологи серьезно опасались, что, прилунившись, они не смогут понять, что именно наблюдают перед собой. Так вот, сейчас наш «костюмчик» реализовал в себе то, что могло бы осуществиться на Луне.

А жизнь течет. Те, кто раньше начинал во всяческих «слониках» и просто «электротоварах», на месте не стоят. В смысле, двигаются по служебной лестнице. Теперь здесь не просто «хохлы-мухлы», почти военная дисциплина и организация. Отряды разбиты... Нет, не на десятки. Времена Чингисхана давно миновали, сгнили кости его воинов и утерян прах самого завоевателя. На дворе компьютерный век. О двоичной системе не слыхивали? TV-ящик не рассказал? Так просвещайтесь. Самая малая ударная единица – «двойка». В ней один, более опытный и давний, ответственен за второго, обычно «зеленого» новичка. Затем идут «четверки». И снова один из «четверки», одновременно главный и «четверки», и своей «двойки». Потом «восьмерки». После, если уразумели принцип, то догадались, «шестнадцати... »... Так не выговоришь. Зовутся или «пуд», или «один-шесть». Тут тот же принцип разделения властей. Ну а здесь пошли «три-два», «шесть-четыре», «один – двадцать восемь», «два – пятьдесят шесть». Дальше? Пока не требуется, хотя кто знает, может, и есть. Только ради конспирации покуда не оглашено.