Я не только пишу о Донбассе,
Я Донбассом живу и дышу.
Павел Беспощадный
ШАХТЕРАМ РУРА
(Мой первый стих)
Лица эти так дороги мне,
Эти бледные, строгие лица.
В подземелье при тусклом огне
Труд тяжелый без отдыха длится.
День настанет. Сойдутся они
С богачами на узкой дороге…
Верю: близятся грозные дни.
Не помогут ни черти, ни боги!..
Разлетятся богатых мечты.
И дождутся расплаты тираны.
Рур! Готовь боевые щиты.
За тобой — пролетарские страны!
1924
1924
К четырем подходят робко стрелки,
К четырем… запомнилось легко,
Тяжело до боли, что сгорел ты —
Самый лучший из большевиков.
Слышал я на рудниках тревоги,
Если в шахте гибли горняки,
Не слыхал, чтоб траурно и строго,
Надрываясь, плакали гудки.
Вот шахтеры прошагали мимо,
Пронесли печальный флаг.
Слышу шепот: — Умер наш родимый,
Кем страна гордилась и жила.
— Как же быть? — проговорил угрюмо
Опечаленный седой горняк.
А другой украдкой: — Ты подумай…
Очень просто… разве не понять?
Секретарь ячейки говорил нам,
Чем заполнить горькую печаль:
Подавать заявку коллективно
В партию родного Ильича.
— Друг, голубчик, разве ты поможешь.
И смахнул тревожную слезу.—
В партию бы надо помоложе,
Стар ведь я и много не свезу.
— Мы-то в партию, конечно, станем…
Ленина…— и никнет голова.
Что ж, когда язык присох к гортани
И плетет ненужные слова…
Мне понятен ропот этой вьюги,
Как понятен говор этих слов…
Ленин был нам и вождем и другом,
Ленин был рабочею весной.
1924
МЫ ПРИШЛИ
Наши ль мускулы остынут?
Мы живем в горячем веке.
Мы пришли, чтоб горы сдвинуть,
Обуздать шальные реки…
В этой ломке, перестройке
Мы откроем в счастье двери.
Устоит, кто будет стойким,
Устоит, кто в стройку верит.
Дорогой ценою купим
Эту общую работу,—
Никому мы не уступим
Политое нашим потом.
Труд огромен, труд огромен,
И упрям постройки камень.
Ставим в строй отряды домен,
Ставим рядом с рудниками.
В миллионном рук порыве
Рудников, заводов, пашен,
В неустанном коллективе —
Радость наша, Счастье наше!
Наши мускулы не стынут,
Мы живем в горячем веке.
Мы пришли, чтоб горы сдвинуть,
Обуздать шальные реки!
1928
ДЕТСТВО
Все мне кажется это странным,
И себе я не верю сам,
Чтоб мальчишка, крепыш колчеданный,
О шахтерах стихи писал.
Ну когда мне им было учиться,
Я отчета себе не дам:
С малолетства я стал трудиться,
Кое-как читал по складам.
Жизнь была только в корке хлеба.
Грыз я черствую, трудно рос,
Батька клял и пласты, и небо
И с тоски меня бил до слез.
Вечно бедность и недостатки,
Бесконечный тяжелый вздох.
И ругала с тоскою матка:
— Лучше б ты, не родившись, издох
Ну, а если увидят книжку —
Пропадай и скрывайся с глаз!
Даже грамоте, видно, мальчишку
Научил ты, старик Донбасс!
Потому-то во всех моих строчках
Только лавы, забои, забут.
Лица черные, в угле сорочки
К песням строгим меня зовут.
1928
КАМЕННАЯ КНИГА
…Я стою над каменною книгой,
Предо мной богатые пласты…
Колчеданной мне грозит булыгой:
Не читай заветные листы!..
Книга, книга с черным переплетом,
Не такой я, чтоб башкой поник.
В черный улей, в каменные соты
Я принес шахтерские огни.
И не скрыть тебе глубокой тайны,
Как не скроешь от шахтера газ:
Я ведь твой читатель не случайный,
Многотомный, каменный Донбасс…
Правда, что тверды твои страницы,
Трудно открывать их каждый раз,
Но смету подземные границы
И найду — поэму и рассказ.
Знаю, сколько здесь богатств нетленных
Ты хранишь, хранишь мильоны лет.
Знаю — из картин твоих подземных
Редкие попали к нам на свет.
…Пусть беру твои страницы с бою
И тружуся над тобой в поту,—
Я недаром вырос под землею,
Я тебя, премудрая, прочту.
1929
УКРАИНЕ
В перекличке сирен и рулад соловьиных
Ты растила меня, ты меня берегла,
Ты мне больше, чем мать, благодать — Украина,
Ты к источнику песен меня привела.
У горняцких копров, терриконов высоких
Зазвенел твой птенец, твой воспитанник — сын,
Ты учила слагать меня нежные строки
И железные гимны горячих годин!
Ты на бой повела закаленный Донбасс твой,
Чтоб разбил, разметал изувера-врага.
Ты светила в бою нам зарницею ясной…
И металась шрапнель, и зверела пурга.
Но котовцы крошили врагов эскадроны,
Таращанцы крушили Эйхгорна полки.
Били царских сатрапов и черных баронов
Закаленные в схватках бойцы-горняки.
Передышка. Шахтер едет в Киев столичный,
В Киев — сказочный город, к знакомым, к родным.
Рассказать о Донбассе, о жизни рудничной,
Посмотреть на Днепро, поздороваться с ним!
Просидеть до зари на Владимирской горке,
Проследить, как стремителен звезд перелет,
Иль к могиле Тараса лететь на моторке,—
Днепр весной и слепит, и кипит, и поет…
Сколько песен приветных нашепчет Славута!
Сколько в Каневе я передумаю дум!..
Как вы дороги мне, золотые минуты!
Как ты близок, Донбасса строительный шум!
Украина моя, край любимый, певучий!
Непокорен и горд твой народ-богатырь,
Никакие разбойные черные тучи
Не затмят эту высь, эту даль, эту ширь!
Сентябрь, 1941
ВОСПОМИНАНИЕ
Я нынче вышел на крыльцо,
Гляжу, а небо сине, сине…
Точь-в-точь, как небо над Донцом
На благодатной Украине.
И гор далеких очертанья,
Как терриконов дружный ряд…
Но я не вижу шахтных зданий,
Что сердцу столько говорят…
А как хотел бы я услышать
Откатчиц песни о родном…
Стоять рядком под шахтной крышей
И подтянуть им заодно.
Я нынче вышел на крыльцо,
Смотрю, а небо сине, сине…
Точь-в-точь, как небо над Донцом
На благодатной Украине.
1942, Ленинабад
ДОНБАССУ ЖИТЬ!
(Клятва)
Пока в груди шахтерской сердце живо
И в сердце кровь сыновняя тепла,
Хочу, чтоб песня с врубовкой дружила,
Варила сталь и в глубь ствола вела,
Клепала клети, и вздымала зданья,
И на лесах большого созиданья
Примером высшей доблести была.
Донбассу жить!.. Сирена шлет сирене
Горняцкой дружбы благовест стальной:
Донбасс никто не ставил на колени
И никому поставить не дано!
И нет земли прекрасней, вдохновенней,
Где все творцом-народом создано.
Донбасс никто не ставил на колени
И никому поставить не дано!
И нет Отчизны чище и священней,—
Где все сердца сливаются в одно…
И это сердце осеняет Ленин —
Великий светоч партии родной!
1942
ЯБЛОНЬКА ОЛЕГА КОШЕВОГО
На Садовой улице
Есть хороший дом
С яблонькой кудрявою
Под большим окном.
Яблоньку-красавицу
Сам Олег садил,
Как с любимой девушки,
Взора не сводил.
Ждал Олег с волнением
Первых журавлей,
Буйного цветения
Яблоньки своей.
Собирал под яблоньку
Дорогих дружков…
Лепестки — как крылышки
Легких мотыльков.
Пел Олег с ребятами
И стихи читал,
Посадить по руднику
Яблоньки мечтал.
На Садовой улице
Есть “Олегов дом”
С яблонькой кудрявою
Под большим окном.
1944
ЗАРЯ ПОЁТ
Таким повеет ароматом,
Таким раздолием полей:
Пшеницей, медуницей, мятой,—
Вдыхай и пей!
И в чудодейственных закатах
Размешан донник с чебрецом,
Сирень с барвинком синеватым..
И явь и сон.
И колокольчики с горошком,
И весь в фиалках небосвод…
В степи на солнечной дорожке
Заря поет!
Незабываемые краски…
Не оторвете жадных глаз,
О, как мы любим край донбасский,
Взрастивший нас!
Полночных домен полыханье,
Волна огней — цветы труда…
Донбасс нам дорог, как дыханье,
Всегда, всегда!
1945
ДОНЕЦКАЯ СТЕПНАЯ
Степь донецкая без края,
Чебрецы да ковыли…
Я люблю тебя, родная,
И в тюльпанах, и в пыли,
И в снегу акаций пряных,
И в сиреневом дыму,
И в монистах колчеданных,
Как подругу, обниму.
Я прильну к родным криницам
Чудодейственным ключам,
Чтоб шахтеркам смуглолицым
Сладко пелось по ночам.
Я из сердца выну песню,
Им на сердце положу.
Я скажу им: труд ваш честен!
Больше слова не скажу.
1945
СЛОВО О РОДИНЕ
Друзья мои! Я не из сказки вышел,
Не из поверий древних и легенд,
Работал я в хозяйской шахте-нише,
Сегодняшний поэт-интеллигент.
Страна меня растила, поднимала,
Учила петь и двигала вперед,
Страна меня, как сына, окрыляла,
Как сокола, готовила в полет.
И я Советской Родиной любимой,
Как совестью, как жизнью, дорожу,
И потому ее святое имя
С благоговением произношу.
1946
В СЕМЬЕ ТРУДОВОГО ДОНБАССА
В семью трудового Донбасса
Ты песней вошел, как заря,
Здесь чтут и читают Тараса —
Народной души Кобзаря.
От Кадиевки до Краматорска —
В счастливом донецком краю,
В колхозе и в клубе шахтерском
Бессмертные песни поют.
Твой голос века не затмили
И дум твоих гордый полет.
В стихах титанической силы
Великий Шевченко живет.